Автор

Меня считают... вернее, обо мне бытует мнение... то бишь, я известен тем, что...

Поверили? Разумеется - нет: вы же знаете, что меня не знаете. Меня не считают, обо мне не бытует, и я неизвестен.

Разрешите представиться? Не уверен, так что представлюсь без разрешения.

Писатель не тот, кто пишет. Писатель тот, кого читают - по собственному выбору и за свой счет.

Я - претендент в писатели. Выставился - и жду выбирателя. Проститут? Да, именно он. Ибо настоящее искусство - не фальшь по расчету, а сам творец: искренний, отчаянный и обнаженный. Но пока меня в писатели не выбрали, я всего-лишь графоман. Гениальный, но не более.

Я готов стать твоим писателем. Именно твоим - если проголосуешь за мое творчество: сперва - за этот сборник разножанровой короткой прозы "Прокол", а впредь у меня найдется еще многое, чем порадовать тебя - моего читателя.



eBook:

                        


Бумажная книга в твердой обложке:

или лично заказать автору с автографом:
Первые десять заказчиков книгу получат бесплатно!

Дискуссия

Фан клуб

1) Избранные отзывы читателей на сетевых конкурсах короткой прозы

2) Провокация "Made in Latvia"

3) Антиголливуд Фэлсберга

4) Повторно с первого подхода




Избранные отзывы читателей на сетевых конкурсах короткой прозы

  • По-настоящему, объективно из ряда вон выходящее, на редкость органичное произведение. Темы каннибализма и некрофилии так изящно гармонируют с общим гуманистическим посылом, что остается только поаплодировать автору.
  • Очень интересно, несмотря на лёгкое подташнивание. Тот случай, когда слэш, трэш и содомия уместны и работают на идею.
  • Я просто в шоке от этого рассказа. И как автор до такого додумался?!
  • Сильно, красиво, с мощной идеей, с интересными, сложными философскими вопросами.
  • Пробирает. Косточки промывает – а заодно и мозги. Оригинально, иронично-эротично. Текст затягивает и не отпускает. Когда только подступился к нему – идея казалась неудачной. Но сделано невероятное. Причём оригинально, остроумно, жёстко и без иллюзий.
  • Я бы взял у этого автора уроков десять музыки.
  • Исключительно оригинальный подход к литературе! Прежде не читал ничего подобного и уверен, что ни у кого больше не прочитаю: неповторимо.
  • Блестяще написано про страшные вещи. Гениально!
  • Полный бред, к тому же криво написан, за что моим глазам такое наказание?!
  • Изящно! Ни одной фальшивой ноты. Снимаю кепку.
  • Прочитала взахлеб. Ржала вголос, истошно. Оригиналиссимус безупречниус!
  • Текст звучит как песня. Ощущение, что я эту песню пью, а не читаю.
  • Ни одного штампа, ни одного повтора! Держит с первой строчки до последней! Не отпускает, затягивает! Высший пилотаж!!!
  • Прочитала? Нет: заглотила как рыбка наживку. Сильно.
  • Да, эта эротика мне определенно по нутру. Отлично. Все и в меру.
  • Интенсивное развитие сюжета, затянуло по уши. Красиво, мастерски. Финал – вообще блеск!
  • Это просто неуважение к читателю. Резюме: перед прочтением – сжечь!
  • По прочтении на ум пришли две пушкинские фразы: "Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад" и "Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!"



Медведев Виктор Александрович

Провокация "Made in Latvia"

В 2014 году в Риге вышел сборник русскоязычных рассказов Валда Фэлсберга "Прокол". Благодаря настойчивости автора, мне удалось ознакомиться с ним одним из первых – и одним из первых написать на него рецензию.

С тремя рассказами на момент написания рецензии я уже был хорошо знаком. "Диета до смерти" удостоилась от меня высшего балла на конкурсе постмодернизма "Пневматика". "Акт четвертый" заслужил мою похвалу на конкурсе литературной пародии. " Какашечий сказ про благовоние", переделанный в басню "Какашка и благовоние", был моим личным фаворитом на конкурсе басни "Русский Эзоп". Четвертый рассказ – "Наставление по окоролевению" – явно проигрывал предыдущим трем, но в мастерстве автора усомниться не заставил.

Прочитав все рассказы сборника целиком, я еще раз убедился, что Валд Фэлсберг тонкий литературный провокатор. Его провокация начинается с момента выбора языка повествования: начав писать на русском, он ступил на тонкий лед потенциальной лингвистической критики. Но звания латышского аналога Владимира Набокова ему мало – автор демонстративно претендует на лавры классиков русского футуризма и, ничтоже сумняшеся, создает свой собственный фэлсберговский новояз.

Человек недалекий этим бы и ограничился. Лингвистический эпатаж – сильное средство привлечения внимания к текстам любого уровня художественного мастерства. Но автор сборника – человек умный. По этой причине он отлично понимает – настоящий знак качества ставится лишь на те рассказы, что отличаются от остальных на уровне раскрытия тем. Поэтому собственный новояз для Фэлсберга – лишь момент, средство привлечения дополнительного внимания к темам рассказов.

А выбор тем, несомненно, подчиняется закону умной провокации. Психологический эффект от провокаций такого рода основывается на нарушении наших читательских ожиданий. Мы ждем одного – и получаем совсем другое, неожиданное. Преодолевая ограниченность наших стереотипов, тексты Фэлсберга погружают нас в неожиданную реальность – неожиданную своей изначальной непредсказуемостью (столь сложный синтаксический оборот – прямая аллюзия на фэлсберговскую авторскую стилистику).

Здесь стоит подчеркнуть, что автор сборника – этнический латыш. Ради привлечения внимания иностранной публики проще всего пойти по пути эксплуатации собственной национальной идентичности. Примеры подобного подхода встречаются на каждом шагу: возьми что-нибудь общечеловеческое, добавь особенностей местной природы, экзотики народных песен-танцев, блюд праздничной кухни, немного истории – и вот ты уже новый Вилис-Юрий-Рытхэу-Лацис.

Русскоязычный писатель Фэлсберг не таков. В его текстах мало шпротной латышской экзотики. Огонь криве в них не горит. Никто не бегает по лесам за волшебным белым оленем. Трухлявые эсесовские легионы не маршируют по старой рижской брусчатке. Алина Лебедева не хлещет принца Чарльза по щекам цветочным букетом. Автор сознательно игнорирует фольклорную латышскость и латышскость современную. Единственное "исключение" – рассказ " На восточном фронте без перемен" – построен по классическим законам литературной провокации (воинственное название в сочетании угрожающими интонациями чужеродной речи оказываются на поверку всего лишь тонкой сюжетной игрой). Действие большей части современных рассказов Фэлсберга может происходить в любом условном Бремене-Мурманске-Копенгагене. Но эта всегда условная современность – современность в квадрате настоящего большого искусства.

Ибо Валд Фэлсберг дает нам ту квадратную раму, что позволяет четче вглядеться в черты любого наличного времени. Он берет нечто и тщательно обрисовывает его с помощью нестандартно поданного сюжета. Иногда это Пикантное, как инструмент раскрытия психологии персонажей (Секс на работе – сюжетный стержень рассказа "Собеседование"). Иногда – Ироничное, как способ посмеяться над обывательской семейной моралью (откровенные аллюзии-сравнения секса с едой – рассказ "Диета до смерти"). Иногда – Ужасное, как попытка осмысления функционирования намозоливших глаза социальных институтов (изящные руки убийцы и гильотина палача в рассказе "Женская рука"). Иногда – Трогательное, как волнующий момент забирания чужой боли в себя (рассказ "Сибилла"). Сюжетная обрисовка некой конкретной общей идеи позволяет нам заглянуть в центр повествования и увидеть то, ради чего все писалось – жизнь без прикрас.

Описывать жизнь без прикрас – намного сложнее, чем ее приукрашивать. Здесь легко опуститься на уровень примитивной литературной "чернухи". Удержать от этого может только одно важнейшее качество – пресловутое "чувство меры вещей" – качество, присущее людям с истинным художественным талантом. Валд Фэлсберг именно таков. Его стандартные темы – секс, боль, смерть, счастье – заранее располагают читателя к определенного рода эффектам. Но писатель Фэлсберг читателя разочаровывает – вместо сильных эмоциональных раздражителей он предлагает ему другие раздражители – интеллектуальные. На разрыве ожиданий у читателя возникает когнитивный диссонанс, его эмоциональное поле начинает активно бурлить и вибрировать – интеллект писателя порождает то, чего часто не могут достичь самые сильные, бьющие по эмоциям писательские эффекты.

Провокационность Фэлсберга проявляется особенно ярко на уровне выбора сюжета. Среди их бесконечного потенциального многообразия, он выбирает только такие, которые позволяют ему развернуть действие рассказа так, чтобы мы никоим образом не могли предугадать концовку. Неординарность построения сюжетных линий базируется на чередовании выбора затасканных и незатасканных тем. Это может быть физическая любовь к несуществующему человеку (рассказ "Несоздание"). Это может быть альтернативная версия трагических событий первого года третьего тысячелетия в США (рассказ " Вдова одиннадцатого сентября"). Фэлсберг активно жонглирует темами, чередует их в произвольном порядке, подчиняясь указанному незамысловатому алгоритму. А его гипотетическая философия построения сюжетной линии подозрительно схожа с той, что озвучена еще блюющим Сартром: в жизни есть моменты стоящие и есть все остальные, единственная задача которых – связывать между собой стоящие моменты. Такие, как физическое соединение влюбленных (рассказ "Утро рождения мамы"). Как быстрая езда в рассказе "Двойной сбой".

Хорошая провокация с одним человеком два раза не повторяется. По этой причине в "Проколе" не найдешь единой – скрепляющей все темы разом – идеи. Читая первые рассказы сборника, мы (наивные!) понимаем – дорога в ад вымощена благими намерениями. Случайное убийство – потом еще одно – и еще, заставляют задуматься о границах нашего вмешательства в чужую жизнь (рассказ "Маленькая ночная серенада"). Случайная измена – и перед нами вопрос, существует ли вообще в природе граница плотской любви (рассказ "Песнь на двух языках"). Но не стоит забывать (даже на секунду!), что Валд Фэлсберг – прирожденный провокатор. Углубляясь в его тексты, мы видим, что провоцирование читателя быстро переходит на новый этап – опровержение высказанного ранее. Прочитав следующие рассказы автора, мы неожиданно осознаем, что ужасными намерениями вымощена дорога в рай. Намеренное убийство оказывается единственным способом достичь желаемого высокого положения ("Наставление по окоролевению"). Намеренная измена – единственным способом выйти из скользкой ситуации, сохранив свое человеческое достоинство ("Чужие в ночи").

Ибо Фэлсберг откровенно играет с читателем. История похоти оказывается историей лошадиной случки (рассказ "Фараонова забава"). Мужская жажда группового изнасилования оборачивается игровым изнасилованием бывалой проститутки (рассказ "Прививка"). Автор смело переворачивает привычные классические сюжеты с ног на голову. По его воле уэлсовская машина времени отправляет нас вместо "будущего", в "прошлое" – туда, где "морлоки"-люди оказываются пищей "элоев"-кионов (Рассказ "Последний Прокол Протокола"). По его прихоти, бык корриды становится гладиатором-человеком, а История – насмешкой над самой собой (рассказ "Кошеррида"). Игра Фэлсберга многопланова – одних игр с сюжетом ему для творческой самореализации мало. Подавая на блюде мясо древних героев, он по борхесовски иронизирует над нашим привычным восприятием кошерной реальности ("Последний Прокол Протокола", "Кошеррида"). Он смеется над нами, потому что знает – врожденная агрессия цивилизованного гражданина ограничивается купленным по случаю водяным пистолетом (рассказ "Прививка").

Но не стоит записывать автора в эпигоны классиков постмодернизма. Литературные игры для Фэлсберга – не самоцель. Демонстрируя накачанные писательские бицепсы, он не просто красуется перед читателями – он пытается ударить по чужим мозгам кулаком собственной жизненной философии. Активно играя темой и сюжетом, демонстрируя читающей публике неприкрытую авторскую иронию, он ставит перед ней серьезные философские вопросы житейского плана. Задуманное самоубийство прерывают – и связанная смирительной рубашкой героиня обречена медленно задыхаться в собственном дерьме ("Акт четвертый"). Судьба невинного тела в холодильнике благородных пришельцев-каннибалов порождает в вопрос о границах допустимого человеческого поведения ("Последний Прокол Протокола"). История сострадания и любви вполне может обернуться убийствами и съеденным мясом любимой женщины (" Паллиактивный уход"). Историй в сборнике два с лишним десятка – в каждом тексте Фэлсберга возникают все новые и новые важные практические вопросы. Добровольные садомазохистские игры – как единственный способ избежать реального сексуального насилия ("Клапан избыточного давления"). А, следом, – жизнь теленка – и – вторая чаша весов – необходимость испачкаться в коровьем навозе (" Земля тебе пухом, лето!").

Ключевой пункт практической философии писателя Фэлсберга – непонимание – иногда одностороннее, иногда взаимное. Авторская жизнь без прикрас – это неправильная в своем свинстве жизнь, которую скрашивает неправильный во всех смыслах секс. По его мнению, смыслом жизни заморачиваться нечего – изучай наборы прописных истин, используй их к своей собственной выгоде, играя парадоксальностью их сочетаний – и будет тебе недолгое, но приятное счастье. Такая философия не нова – и как всякая древняя философия регулярно находит себе новых адептов. Провокатор Фэлсберг ее не проповедует – (эта философия по определению не нуждается в проповедях) – он пишет рассказы о сексе, боли, смерти и счастье – рассказы, где секс, боль, смерть и счастье перерастают в повествование про "жизнь без прикрас". Мы можем принимать эту философию или не принимать – но обязаны согласиться с тем, что подается она нам мастерски (по этому поводу хочется сказать "Браво!").

Откровенно критический лингвистический предпостскриптум . Как у всякой вещи, сделанной талантливым человеком, у рассказов Фэлсберга есть свои крупные недостатки. И самый крупный из них – егособственноручно сконструированный новояз. Идеально отточенный язык повествования здорово портят неудачные авторские неологизмы ("Шалостлизм", как синоним банальной шаловливости; "тязать" как авторский вариант глагола "истязать"; "лисит", как синоним слова "юлит"; "кругослух", как односложное описание способности персонажа слышать все, что происходит вокруг; "людодав", как неудачный синоним пса-волкодава; "красозаросли", как аналог для палисадника; "топорцо", в качестве обозначения топора; форма множественного числа "чмов" там, где русский употребит слово "чмошников"; "людосек" – обозначение человека, готового рубить топором других людей – здесь приведены примеры лишь из двух первых рассказов сборника). Иногда, правда, словотворчество автора оказывается удачным ("Тоже ведь людью считается..." – пример ироничного осмысления понятия "человек"), но в целом оно работает против его текстов.

P. S. Не стоит думать, что, указывая на недостатки авторского стиля, я ставлю себе задачу снизить общую высокую оценку его рассказов. По этому поводу уместно процитировать банальную сентенцию о том, что "любые недостатки – это продолжение наших достоинств". Достоинство Фэлсберга – стремление открывать новые горизонты везде, где только возможно – породило не только его неудачный эксперимент с языком, но и замечательный сборник умных, тонких рассказов, прочитав которые понимаешь – жизнь без прикрас по-своему ОЧЕНЬ ДАЖЕ ПРЕКРАСНА. "Все задано извне, у каждого из нас своя роль, но воплощение этой роли – в наших руках" (В. Фэлсберг). По моему твердому убеждению, талант писателя проявляется в создании неоднозначного текста – текста, порождающего читательские эмоции и (как результат этих эмоций) максимально широкий спектр последующих толкований. Измерив провокативное творчество Фэлсберга этим спорным, но удобным лекалом, мы, читатели, приходим к однозначному выводу – роль русскоязычного писателя "Made in Latvia" сыграна им блестяще.




Оксана Оносова

Заведующая отделом комплектования и обработки литературы

Тольяттинской библиотечной корпорации

Антиголливуд Фэлсберга

Случайно прочитав сетевую публикацию Валда Фэлсберга (это был рассказ Последний Прокол Протокола), подумала: «Вот как надо писать». Так никто сейчас не пишет. И никогда не писал ранее.

Всем известно бытующее мнение, что классическая литература исчерпала себя: невозможно придумать ничего нового, раскрыть по-другому ранее сказанное или выразить это в неиспользованной доселе форме. Поиск оригинальной идеи и смысла приводит либо в тупик, обрушивая сюжет и стиль, либо в абсурд, выдаваемый за остроумие и понимаемый только самим написавшим.

В Риге живёт и творит невозможное интересный автор. Настоящий живой классик. И одновременно – новатор в плане идей и сюжетов, но не в меньшей мере – и в совершенствовании уникальных языковых возможностей. Автор, открывший собственный новый жанр в литературе – антиголливуд. В творчестве Фэлсберга вечные темы нашей жизни предстают в неожиданном ракурсе, и обыденный мир вдруг оказывается перед читателем невиданно знакомым – таким, какой он есть…

Каждым рассказом Фэлсберг рушит штампы и догмы, уводя читателя от привычной кинематографичной литературности прямо в реальную жизнь. От всезнающего оценочного мышления – к осознанию сути, к поиску истинного себя самого. От привычных лживых масок, школярской правильности и комплексов – к правде, искренней и настоящей, зачастую – жуткой, а также и наоборот: вместо ожидаемой жути вдруг поражая светлой развязкой. Знай мы все прописные истины, жизнь нам слишком наскучила бы. Быть может, настолько же, как мы наскучили бы жизни, их зная. (Фэлсберг В. Сибилла). И всё преподнесено ярким, колоритным, искрящимся языком неологизмов и каламбуров, парадоксов и перевёртышей, с присущим писателю тонким юмором, в математически логических структурах: с отсутствием лишней красивости и масочно-лицемерной скорлупы.

Особого внимания заслуживают эротические описания автора: виртуозная эквилибристика на тонкой грани между натуралистической подробностью и лиричностью, не скатываясь ни в физиологизм, ни в эвфемизм.

Читатели Валда Фэлсберга – люди разные, и мнения о его текстах полярны, но, как правило, остры: от яростного возмущения честной обнажаемостью автором человеческой сущности до восторженного восхищения… тем же.

В последнее время читатель отвык от восприятия литературных шедевров. Тем интереснее будет прочесть современного писателя с самобытным классическим слогом. Хотя с непривычки такое чтение может пойти с трудом, эту книгу не пробежать глазами по диагонали, не закрыть на полуслове. Я пишу для повторного чтения, – говорит сам автор. – Кто умеет сразу повторно, первый раз пусть пропустит.

Валд Фэлсберг – автор-открытие для любителя содержания и формы в лучших классических традициях, но совершенно новом ракурсе. Название Прокол в контексте провокативной обложки на тему круцификса – каламбур, характеризующий суть вызывающих, на первый взгляд, остроумных по прочтению и глубоких по послевкусию рассказов. Рассказы увлекают шокирующими поворотами и перевёртышами сюжета с парадоксальной, но всегда закономерной развязкой, мастерски выстроенной межстрочной организацией смысловой линии и виртуозными диалогами.

Данный сборник мог бы по праву быть издан в серии «Интеллектуальный бестселлер» (известного российского издательства), предоставляя истинное умственное удовольствие, одновременно и сопереживание и развлечение гурману Текста.

Оксана Оносова

Заведующая отделом комплектования и обработки литературы

МБУК г.о. Тольятти «Тольяттинская библиотечная корпорация»




Василь Пепел, просто читатель (ну, и писатель тоже, разумеется)

Повторно с первого подхода

Прислушавшись к предупреждению автора, что он пишет только для повторного прочтения, читал... однажды, но медленно (очень медленно, вопреки своему обыкновению) и каждый рассказ без перерыва. Если времени не было, не начинал новое произведение.

Первые два рассказа заинтересовали, но сюжетно не показались чем-то особенным. Читались легко, вкусно, но и только. Также меня они не заставили ни о чем задуматься.

"Диета" очень интересный рассказ, шикарный стиль подробного изложения аспекта супружеских отношений с неожиданной стороны. Браво! Задумался на секунду – а нет ли чего пропущенного по теме? Не нашел на вскидку.

"Женская рука" очень здорово написано. Вроде бы и сюжет простой, но навевает что-то. Послевкусие имеется, не могу его точно определить. Прочитал и замер, постаравшись все мысли из головы изгнать и к чувствам обратиться. Что-то взбудоражилось немного. Но я же тугодум, может потом материализуется.

После 4-го рассказа отметил по совокупности наконец, что у автора есть стиль. Очень профессионально написано. Вот иногда читаешь даже иное опубликованное произведение и видны мелкие такие огрехи, некая "детскость" или непродуманность выражений, причем создается впечатление, что автор как раз много думал, но лучше ничего найти не смог. Здесь ничего такого не заметил. Все очень ровно и, еще раз повторюсь, профессионально.
"Песнь" просто понравилась. Подозревал как все закончится, но не был уверен до самого конца. Язык безупречный, именно таким, по-моему, и нужно подобную историю рассказывать. Встретил 2-3 незнакомых слова, но они отлично вписались, я думаю. Потом, просто хочу отметить, еще много "незнакомых" слов встретил, списал на авторский стиль. Несколько употребленных выражений, принятых среди влюбленных, просто шикарны (подмечены, подслушаны, выдуманы – сути не меняет).

"Сибилла" – необычная идея.

"Фараон" – понял, что можно все объяснить без мистики или инопланетных сущностей, но не сразу (хотя упоминание уздечки натолкнуло на правильные ассоциации). Интересно и свежо.

"Сбой" – хороший развлекательный рассказ.

"Прокол" – шикарнейшая вещь, тут и оригинальная идея и филосовские (или близкие к ним) мысли, и достаточные для создания впечатления описания чужого общества. Доставило большое удовольствие.

"Утро" – очень милое произведение. На Песнь похоже безупречным языком (смотрите выше).
"Чужие" – прекрасное описание, очень жизненное – подобная история вполне могла где-то произойти, даже не один раз.

"Клапан", "Уход", "Сказ" – мне понравились, но вообще-то рассказы на любителя. Особам женского пола могут показаться неприятными. Да Вы и сами, наверняка, это знаете.

"Лето" – ну, может быть и такое.

"Кошеррида" – очень круто, правда, классная вещь.

"Несоздание" – ни разу ничего именно такого не встречал, но тема не нова, потому что, думаю, многие создают себе придуманных собеседников, друзей и т.д., просто никто это не описывает в литературе так, как Вы.

"Прививка" – очень мило, немного Палланика напомнило по духу.

"На фронте" – не могу оценить, но подозреваю, что в латышских выражениям содержится какой-то стеб, придающий изюминку.

"Акт" – душещипательно и увлекательно.

"Наставление" – сказка про злую девочку.

"Неправильно" – любопытная история.

"Пока" – идея не кажется новой, просто не могу вспомнить, где видел такое. Однако, в любом случае, изложение замечательное и завлекательное.


В целом, большинство рассказов очень необычны своими темами или сюжетами. Изложение исключительно всех историй на очень высоком уровне. Виден особый и неповторимый стиль автора.